В#nbsp;своей статье, «Конфликт и#nbsp;дефицит: предпосылки для техники.» Bjørn Killingmo говорит о#nbsp;двух отдельных механизмах патологии: механизме дефицита и#nbsp;конфликта. Он#nbsp;так описывает пациента с#nbsp;дефицитом, это человек с#nbsp;дефектной структурой селф, отсутствием постоянства объекта, диффузия идентичности, расщепление и#nbsp;неспособность эмоционально соотноситься с#nbsp;объектами (Kernberg, 1975), то#nbsp;есть, нарушается развитие самой структуры эго.
По#nbsp;сути, он#nbsp;говорит о#nbsp;пограничном, т.#nbsp;е. доэдипальгом пациенте. О#nbsp;том, который не#nbsp;знает, кто он#nbsp;такой. Часто люди с#nbsp;такой психической организацией ощущают какой-то дефект в#nbsp;себе. К#nbsp;примеру: Мир более переносим для ребёнка, если мать его бросила, так как он#nbsp;был плохим, чем, если она его просто бросила. Он#nbsp;не#nbsp;знает причину плохости, он#nbsp;не#nbsp;может ее#nbsp;исправить, к#nbsp;тому#nbsp;же, эта незатейливая реальность может вызвать настолько пугающую ярость, что безопаснее начать обвинять себя. Это чувство вызывает в#nbsp;нем желание спрятать себя, спрятать со#nbsp;своими мыслями, чувствами, эмоциями. Т.#nbsp;е. он#nbsp;начинает стыдится себя.
Сфера моих интересов дефицит, который вызывает стыд. Обжигающий, изматывающий, пронизывающий, как говорят терапевты, «токсический» стыд.
В#nbsp;литературе, философии, религии в#nbsp;избытке содержится рассуждения на#nbsp;тему стыда. Фрейд еще на#nbsp;заре психоанализа говорил о#nbsp;«болезненном чувстве» стыда в#nbsp;контексте страха человека быть разоблаченным и#nbsp;обнаженным. С#nbsp;самого начала в#nbsp;психоанализе подчеркивалась роль зрения и#nbsp;пребывания на#nbsp;виду.
Но, согласно традиционной точке зрения, стыд не#nbsp;заслуживал особого внимания или собственной теории, поскольку он#nbsp;является неотделимой частью отношений Эго с#nbsp;Супер-Эго и#nbsp;эго-идеалом. На#nbsp;стыд смотрели как на#nbsp;побочный продукт, который бывает устранен, когда проанализированы конфликты, связанные с#nbsp;инфантильной сексуальностью и#nbsp;нарциссизмом. Стыд считался побочной темой психосексуальной теории, структуральной теории, теории объектных отношений и#nbsp;нарциссизма.
Лишь начиная с#nbsp;1950-х интерес к#nbsp;теме стыда стал расти. В#nbsp;одних работах исследовалась связь между стыдом и#nbsp;виной, в#nbsp;других#nbsp;— роль стыда в#nbsp;поисках человеком своей идентичности и#nbsp;место стыда в#nbsp;нарциссических состояниях.
Вурмсер (Wurmser, 1981) подчеркивает вездесущность стыда и#nbsp;необходимость справляться с#nbsp;ним в#nbsp;клинической психоаналитической работе. «Стыд и#nbsp;унижение, с#nbsp;разными оттенками их#nbsp;значения, и#nbsp;бесстыдство как реактивное образование против стыда являются центральными состояниям в#nbsp;расстройствах собственного Я: при нарушениях самооценки, самоуважения, связности Я#nbsp;и#nbsp;чувства целостности#nbsp;— короче, при нарциссизме в#nbsp;самом широком смысле слова».
Все больше авторов обращают внимание на#nbsp;необходимость анализа чувства стыда в#nbsp;клинической практике.
Однако узнавание стыда может быть трудным делом. «Будучи основной движущей силой фактически во#nbsp;всех диагностических категориях, стыд является чувством, которое хочет спрятаться, и#nbsp;которое мы, как терапевты, хотим от#nbsp;себя скрыть». (Килборн)
О#nbsp;стыде
Стыд часто путают с#nbsp;чувством вины, на#nbsp;который он#nbsp;феноменологически похож.
Как и#nbsp;вина, стыд#nbsp;— это комплекс переживаний и#nbsp;аффектов. Конечно, и#nbsp;вина и#nbsp;стыд имеют важную регулирующую функцию в#nbsp;развитии ребенка, в#nbsp;его отношении к#nbsp;себе и#nbsp;другим. Различие состоит в#nbsp;том, что вина относится к#nbsp;действию человека, либо психическому, либо фактическому, тогда как стыд относится к#nbsp;человеку в#nbsp;целом.
Вину легче рассматривать с#nbsp;точки зрения требований научной объективности; она идёт вкупе с#nbsp;вовлечённостью силы и#nbsp;может быть связана с#nbsp;осуждением и#nbsp;агрессией, в#nbsp;то#nbsp;время как стыд связан с#nbsp;фрагментацией, зависимостью, беспомощностью, смятением, и#nbsp;с#nbsp;чувствами, которые менее терпимы. Поэтому стыд влияет на#nbsp;идентичность и#nbsp;на#nbsp;её спутанность отличным от#nbsp;вины образом. Также, в#nbsp;то#nbsp;время как вина может быть определена извне (например, судья может признать подсудимого виновным), стыд всегда ощущается изнутри. (Килборн)
Аналитики#nbsp;же сопоставляют стыд с#nbsp;чувством тревоги, определяя стыд как широкий спектр бессознательных аффектов, который представляет собой сигнал, предостерегающий от#nbsp;«запретных» желаний и#nbsp;чувств, и#nbsp;предвосхищающий возможное отвержение со#nbsp;стороны внешнего мира или Сверх-Я.
Т.е. стыд это и#nbsp;сигнал и#nbsp;защита основанная на#nbsp;антиципации (предвосхищении) отвержения за#nbsp;неправильное поведение.
К. Э. Изард, приведя ряд характеристик чувства стыда, данных разными исследователями, обобщает их#nbsp;в#nbsp;таком описании:
Стыд сопровождается острым и#nbsp;болезненным переживанием осознания собственного «Я» и#nbsp;отдельных черт собственного «Я». Человек кажется себе маленьким, беспомощным, скованным, эмоционально расстроенным, глупым, никуда не#nbsp;годным и#nbsp;т.#nbsp;п. Стыд сопровождается временной неспособностью мыслить логично и#nbsp;эффективно, а#nbsp;нередко и#nbsp;ощущением неудачи, поражения. Пристыженный человек не#nbsp;в#nbsp;состоянии выразить словами свои переживания. Позже он#nbsp;обязательно найдёт нужные слова и#nbsp;будет вновь и#nbsp;вновь представлять себе, что он#nbsp;мог#nbsp;бы сказать в#nbsp;тот момент, когда стыд лишил его дара речи. Как правило, переживание стыда сопровождается острым чувством неудачи, провала, полного фиаско. Это чувство вызывает уже сама неспособность мыслить и#nbsp;самовыражаться в#nbsp;свойственном нам стиле. Стыд порождает особого рода отчуждённость. Человек очень одинок, когда сгорает в#nbsp;пламени стыда, не#nbsp;в#nbsp;силах спрятаться от#nbsp;пронзительного взора собственной совести. Он#nbsp;действительно отчуждён от#nbsp;окружающего, хотя#nbsp;бы в#nbsp;том смысле, что не#nbsp;в#nbsp;состоянии так#nbsp;же, как прежде, запросто обратиться к#nbsp;другому человеку.
Итак, стыд#nbsp;— это пригенитальное, нарциссическое, более жестокое чувство. Клиницистами особо подчеркивается болезненность переживаний. Самая характерная и#nbsp;в#nbsp;то#nbsp;же время самая мучительная черта стыда#nbsp;— это то, что он#nbsp;касается всего Я.
Аналитики, прежде всего, обращают внимание на#nbsp;патологическое чувство стыда (используется также выражение «токсический стыд»), которое пронизывает все сферы человеческой жизни, вынуждает формировать защиты, например, разворачивать ощущение беспомощности, бессилия, ничтожности в#nbsp;отношения всемогущества, высокомерия и#nbsp;презрения. Стыд раскалывает идентичность, заставляя прятаться, отказываться от#nbsp;себя, формируя «ложное Я». Выстраивать «психические убежища», когда человек заключает себя в#nbsp;свою собственную одиночную камеру. Вызывает паралич мыслей.
Формирование стыда, нарциссическая травма, защита от#nbsp;стыда
Формирование патологического стыда тесно переплетается с#nbsp;понятием нарциссической травмы.
Для того, чтобы сформировалось устойчивое, целостное и#nbsp;позитивное представление о#nbsp;себе, необходимо, чтобы ребенок получал отражение себя как отдельно существующего, важного, интересного, обладающего ценностью субъекта. Отсутствие или недостаточность такого отражения приводит к#nbsp;тому, что формируется дефицитарная внутренняя структура и#nbsp;человек и#nbsp;во#nbsp;взрослом возрасте остается зависимым от#nbsp;внешнего отражения. Формируются нарциссические личностные черты.
По#nbsp;мнению Рихарда, Иконена, исходная форма стыда#nbsp;— это парализующая, устраняющая и#nbsp;подавляющая реакция, связанная с#nbsp;неудачей попытки получить одобряющую реципрокность/взаимность.
Они полагают, что с#nbsp;момента рождения и#nbsp;позднее на#nbsp;протяжении жизни либидо есть потребность найти реципрокность. Поиск взаимности происходит между Я#nbsp;и#nbsp;внешним миром как надежда найти дающего реципрокность другого человека, но#nbsp;также между различными частями Я#nbsp;как надежда стать цельным и#nbsp;расширяться. Отвечающее реципрокностью окружение вначале создает обстоятельства, когда младенцу дается возможность найти свое нарождающееся Я. Младенец нуждается в#nbsp;постоянно доступном, отвечающем взаимностью другом человеке для того, чтобы принять власть над миром, а#nbsp;также чтобы найти себя.
Таким образом попытки спрятать себя, которые связаны со#nbsp;стыдом, являются неким парадоксальным выражением надежды: отказавшись от#nbsp;себя или от#nbsp;части себя, как я#nbsp;есть, я, возможно, смогу сохранить важных для меня других людей и#nbsp;их#nbsp;приятие.
Килборн говорит о#nbsp;конфликте между естественным и#nbsp;«страстным» желании человека быть увиденным, т.#nbsp;е. желании внимания, желании получить отклик, и#nbsp;страхе, что тебя увидят, разглядят. Он#nbsp;подчеркивает чувство стыда и#nbsp;униженности, которое проистекает из#nbsp;этого конфликта.
Любовь, привязанность и#nbsp;желание контакта ребенка со#nbsp;значимым взрослым перестают встречать ответное движение. На#nbsp;самом раннем и#nbsp;глубоком уровне это может быть травма, связанная с#nbsp;оставленностью#nbsp;— реальной или эмоциональной. Говоря об#nbsp;отсутствии заботы,#nbsp;Б. Килборн использует термин «неоткликаемость».
Человек, у#nbsp;которого в#nbsp;раннем детстве были травматические, вызывающие стыд переживания брошенности, может быть очень чувствительным ко#nbsp;всевозможным формам отвержения и#nbsp;сопутствующего ему стыда.
Каким#nbsp;бы путем не#nbsp;была нанесена нарциссическая травма, она повреждает ощущение себя как полноценного, достаточно хорошего, достойного любви и#nbsp;принятия. Поскольку ребенок эгоцентричен, он#nbsp;видит причины такого отношения в#nbsp;самом себе. Так травматический опыт трансформируется в#nbsp;представление о#nbsp;наличии внутреннего дефекта.
Таким образом, в#nbsp;случае сильной нарциссической травмы или череды травматических отвержений, естественное желание ребенка предъявить себя и#nbsp;заявить о#nbsp;желании быть принятым и#nbsp;любимым, вызывает страх быть отвергнутым вновь, начинает сопровождаться переживанием собственной дефективности и#nbsp;тормозится посредством стыда.
В#nbsp;результате нарциссической травмы, стыд перестает играть функцию регулирующую дистанцию между людьми.
Способы «защиты» от#nbsp;стыда
Нарушение идентичности, Психические убежища, Конверсии, компульсии, фобии, Ложное Я.
Стайнер говорит: Я#nbsp;показал, как такой мир грез может появляться в#nbsp;психических убежищах, которые служат безопасным укрытием, где мы#nbsp;можем спрятаться и#nbsp;найти успокоение от#nbsp;различных тревог (Steiner, 1990). Пациенты могут погружаться в#nbsp;убежище, чтобы избежать невыносимого взгляда, потому что открылось внутреннее пространство, в#nbsp;котором они могут исчезнуть; в#nbsp;то#nbsp;же время они отводят «свой собственный взгляд, обращая его в#nbsp;пол и#nbsp;внутрь,#nbsp;— так, что им#nbsp;не#nbsp;нужно больше видеть свои объекты. Так можно не#nbsp;видеть и#nbsp;не#nbsp;быть на#nbsp;виду.
Мы#nbsp;все используем такие убежища, когда сталкиваемся с#nbsp;экстремальными ситуациями, но#nbsp;если убежище становится хроническим психическим состоянием, возникает серьезная патология. Это происходит особенно в#nbsp;тех случаях, когда структура убежища принимает форму нарциссической организации, защищающей пациента от#nbsp;длительного чувства стыда и#nbsp;унижения путем всемогущественной смены состояния на#nbsp;позицию превосходства.
Когда пациент создает фантазию, в#nbsp;которой он#nbsp;может контролировать идеальный объект и#nbsp;идентифицироваться с#nbsp;ним, любая реакция, которая ставит это положение вещей под сомнение, может привести к#nbsp;ощущению тотального краха. Идеальный Объект всегда вызывает некое унижение в#nbsp;момент осознания его отдельности; когда пациент начинает воспринимать объект более реалистично, а#nbsp;не#nbsp;как свою собственность, крах обнаруживает разрыв между собственным Я#nbsp;и#nbsp;объектом, разрыв, который вызывает паническое чувство падения в#nbsp;ужасающую неизвестность. Обычно материнская любовь спасает положение, поскольку служит связью, которая, по#nbsp;ощущению ребенка, спасает его из#nbsp;бездны, куда он#nbsp;падает, когда убежден, что его не#nbsp;любят. Но#nbsp;если этого не#nbsp;происходит, а#nbsp;стыд и#nbsp;унижение непереносимы, «горизонтальный» разрыв между собственным Я#nbsp;и#nbsp;грудью превращается в#nbsp;«вертикальный» разрыв лишь с#nbsp;двумя возможными позициями: триумфом или унижением. Стремление к#nbsp;любви сменяется стремлением к#nbsp;власти. Пациент всецело существует в#nbsp;мире верхов и#nbsp;низов, в#nbsp;котором сила, разжигаемая ненавистью, идеализируется, а#nbsp;любовь считается слабостью и#nbsp;презирается.
Случаи крайнего унижения, такие, которые описаны Шребером и#nbsp;Абеляром, помогают обратить наше внимание на#nbsp;менее сильные, но, тем не#nbsp;менее, очень жгучие чувства смущения и#nbsp;стыда, которые часто переживаются пациентом в#nbsp;сеттинге. Пациент может воспринимать многие особенности сеттинга, такие как время сеансов, оплата, положение лежа на#nbsp;кушетке, определенные даты каникул, как несправедливое злоупотребление властью со#nbsp;стороны аналитика, который, по#nbsp;его ощущениям, ставит его в#nbsp;подчиненное положение и#nbsp;смотрит на#nbsp;него свысока. Чтобы справиться с#nbsp;этими чувствами, пациент прибегает к#nbsp;нарциссическим защитам, позволяющим ему превратить ситуацию в#nbsp;противоположную, почувствовать свое превосходство, и#nbsp;только когда такие нарциссические защиты перестают ра¬ботать, проявляется стыд. (Стайнер)
Конверсии, компульсии, фобии
Конверсии, компульсии, фобии#nbsp;— все это средства справляться со#nbsp;стыдом. Если показать их#nbsp;связь чувством стыда, то#nbsp;стыд принимает более четкую форму и#nbsp;входит в#nbsp;сферу терапевтической работы.
Обнаружение стыда и#nbsp;отвращение могут сделать понятными такие вещи как страх «потерять» лицо и#nbsp;«исправления внешнего вида», которые проявлялись в#nbsp;сновидениях и#nbsp;симптомах.
Компульсивный контроль и#nbsp;нарастающие обсессивно-компульсивные симптомы могут быть попыткой использовать анальные средства для того, чтобы дотянутся до#nbsp;переживания успеха, которое необходимо для защиты от#nbsp;стыда и#nbsp;которое невозможно получить никакими другими средствами. Стыд может быть центральной проблемой обсессивно-компульсивного человека, а#nbsp;анальность#nbsp;— усилием контролировать стыд. Функцией обсессивных мыслей может быть то, что они помогают справиться со#nbsp;стыдом и#nbsp;при этом прячут его.
Стыд часто оказывается тем фактором, который лежит в#nbsp;основе фобических тревожных атак. Существует предрасположенность к#nbsp;стыду; коллапс, вызванный стыдом, паралич, отсутствие мышления и#nbsp;чувство никчемности могут привести к#nbsp;панической реакции.
Ложное Я
Чтобы справляться с#nbsp;токсическим стыдом и#nbsp;страхом обнаружения внутреннего дефекта, человек может сознательно или бессознательно выбрать стратегию избегания: выстраивать свою жизнь так, чтобы не#nbsp;попадать в#nbsp;ситуации, где внутренний дефект может быть обнаружен. Следствием такой стратегии является невозможность сближаться настолько, чтобы быть узнанным (ведь тогда обнаружится дефект). Он#nbsp;вынужден удерживать безопасную дистанцию, а#nbsp;это означает невозможность вступить в#nbsp;полный контакт, и#nbsp;как следствие, ведет к#nbsp;глубокому внутреннему одиночеству.
Еще одна стратегия совладания с#nbsp;нарциссической травмой и#nbsp;стыдом#nbsp;— создание ложного Я. Как уже упоминалось выше, особенно актуальна эта стратегия для детей родителей с#nbsp;нарциссической структурой личности, когда ребенок воспринимается как нарциссическое расширение. Это бессознательный процесс, в#nbsp;результате которого человек формирует ложный образ (такой, каким, как он#nbsp;ощущает, его могут любить). И#nbsp;во#nbsp;внешний мир предъявляется эта маска. Это адаптационный механизм, который задействуется, чтобы не#nbsp;обнаружить свой предполагаемый внутренний дефект, не#nbsp;стать опозоренным, защитить свое истинное Я#nbsp;от#nbsp;повторной травматизации.
Приход человека в#nbsp;терапию, казалось#nbsp;бы, позитивное действие, однако это может приводить к#nbsp;ретравматизации, ранить, причинить боль. Невозможность говорить о#nbsp;себе с#nbsp;«чужим человеком», ощущение «я#nbsp;сломан и#nbsp;мне невозможно помочь», представление «я#nbsp;недостоин помощи», наличие проекции стыдящего внутреннего объекта на#nbsp;терапевта (может проявляться в#nbsp;фантазию том, как терапевт будет смеяться, унижать, пренебрегать и#nbsp;т.#nbsp;п.), могут вызывать чувство стыда и#nbsp;униженности.
Когда терапевтический процесс подходит к#nbsp;порогу изменений, может возникнуть сильный страх. Для работы с#nbsp;нарциссически травмированными клиентами уместен термин «катастрофическое изменение». Автор этого термина Уилфред Бион говорит, что «возможность изменения, присущая эмоциональном росту и#nbsp;развитию, неизбежно связана со#nbsp;страхом катастрофы». Именно так ощущается предъявление себя в#nbsp;ситуации, когда стыдящий внутренний объект еще силен, а#nbsp;принимающий объект еще не#nbsp;стал частью внутренней структуры. В#nbsp;случае с#nbsp;нарциссической травмой клиент чувствует, что готовится шагнуть в#nbsp;бездну. Ради реализации потребности быть принятым и#nbsp;«восстановленным» как ценный и#nbsp;полноценный, он#nbsp;рискует оказаться униженным, опозоренным, обесцененным, и#nbsp;окончательно лишенным надежды обрести право на#nbsp;любовь к#nbsp;истинному себе.
Благодарность, которую пациент может/должен испытывать, означает признание пользы терапии, может опять#nbsp;же вызывать ощущение униженности и#nbsp;стыда в#nbsp;связи с#nbsp;получением помощи. Циничное замечание Ницше о#nbsp;благодарности (благодарность#nbsp;— это более мягкая форма мести) касается унижения и#nbsp;стыда.
Психотерапия может содержать постоянную угрозу стыда, которая временами не#nbsp;особенно отличается от#nbsp;постыдных ситуаций повседневности. Пациенту кажется, что его стыдят. Стыдить#nbsp;— опасное оружие, поскольку его использование вызывает у#nbsp;оппонента желание ответить тем#nbsp;же, ударить по#nbsp;какому-нибудь больному месту, добиваться превосходства, уничижать и#nbsp;подавлять. Даже если пациенту кажется, что его стыдят или он#nbsp;испытывает униженность в#nbsp;сравнении с#nbsp;терапевтом, так как мой пациент стремился временами унизить меня или отнестись ко#nbsp;мне с#nbsp;высокомерием или презрением и#nbsp;потом боялся моего удара и#nbsp;так по#nbsp;кругу.